«Мечтаю прорыдаться, но не могу»
Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители подсаждут в трагедии?
Ровно пять годов назад, 18 апреля 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном шанце по бесплатным путевкам. Подробности этой драмы потрясли странтраницу — 47 беспомощных детей часами в группку боролись за жизнь посреди колоссального штормящего озера. К кончины старшеклассников привела целая чреда преступных постановлений взрослых. Изнурительные суды протягиваются до сих пор. Накануне годовщины происшествий на Сямозере специальный корреспондент поговорил с выжившими и семьями тех, кто не покумекал пережить те дни.
* * *
«Я помню, как прочитал заключение о гибели вашего ребенка. Там существовало написано, что первопричиной стало утопление, но я замечал тело своего мальчика. Я замечал, что на его лице застыла улыбка, — говорит дед Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях трёхлетней давности, он едва сдерживает эмоции. — В том же заключении существовало написано, что в легких и в кишечнике воды нет. О каком тогда утоплении может идти речь?»
Заслонов спросил об этом оперативника примерно через полмесяца после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он завизировал дополнительную экспертизу. В ней было сказано, что у его ребенка, как и почти у всех других погибших на Сямозере, приключилось то, что называют влажным утоплением — оно происходит из-за сильнейшего спазма в горле. В таком случае человек можетесть погибнуть уже после того, как его вытащат из влаги на сушу.
Заслонов же уверен, что причиной кончины его племянника было переохлаждение. «К моменту утраты осознания острейшая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно тот малыш Сева — единственный, кто сумел позвонить в службу «112», причем когда все еще были в лодках. В тот момент работники проводили учения, всего в 100 километрах от них.
«Им нужно было 20 минут, чтобы добраться до детей, — говорит сын Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по радиотелефону человек сказал, чтобы тот не баловался, и погрозил полицией. Потом он бросил трубку.
В результате полсотни детей почти на сутки были фактически кинуты на произвол судьбы посреди объятого штормом громадного озера, где порыв и зыби срывали с них одежду. Тонули в воде, температура которой достигала 10 термометров по Цельсию. Мерзли на безлюдных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв можетбыло быть больше, если бы не одна из участниц похода — двенадцатилетняя совершила поразительное для своего возраста. Она раз за разом возвращалась за гибнущими и вынимала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.
А потом эта крохотная девчонка поехала за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую подавленность и часы, проведенные в снежной воде, ей удалось проплыть несколько километров до побережья и добраться до малюсенького хутора Кудама, в дом семьи Столяровых. Там она вместе с барами вызвала МЧС и помогала местным обывателям спасать детей до отъезда специалистов.
Фото: пресс-служба МЧС по Республике Карелия
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не должно существовало быть вообще. Как утверждало в трибунале гособвинение, концлагерь получил санитарно-эпидемиологическое заключение , согласно которому администрации не разрешалось «проведение ребячьих специальных программ с походами». Однако этот документ не носил необязательного характера.
Но существовали и другие убедительные причины, которые указывали на невозможность прогулки по озеру. В миллиметре оно сравнимо с речным заливом, а в концлагере при этом не было спасательных жилетов для детей.
И наконец, всем было известно о девятибалльном предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 мая в районе Сямозера планировались дожди и ветер с порывами до 20 метров в секундтраницу (72 километра в час). Однозначно это сулило шторм.
Однако это не остановило ректора концлагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она воздала предписание вести детей из отряда «Поморы», перезвонив из Москвы своему заместителю . Тот, будто прапорщик на войне, передамил команду аспирантам педколледжа и , которые пролетали практику в лагере в качестве курсантов по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к выполнению задания: однаружали спасательные комбинезоны для взрослых и стали надевать их на детей, ,пытаясь хоть как-то перевязать застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их убеждения никто не спрашивал. 17 апреля «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребяток и одному сопровождающему оползни в два полиэтиленовых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое дошкольников — в поролоновый рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова отряд сопровождали школьница педлицея и учащаяся лицея цивилизации и исскуств Регина Иванова. Дети и вожатые прошли вдоль берега три метра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно существовало приехать в Петрозаводск, сменил прибывший из лагеря Виноградов.
У этого человека существовал последний шанс задержать поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на мелкодисперсных отсеках, которые получают судну остойчивость в нештатной ситуации, когда через фальшборт начинает попадать вода.
Но Виноградов разрешает новеллы детей вглубь озерка — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал усаживаться в каноэ без экстренных баков, а предпочел наиболее безопасный в шторм поролоновый рафт.
«Поморы» отчалили от берега примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, поднялся стойкий ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ утратили управление
Рафт, на огромном ветру скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро переносить ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за отличной осадки шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда неправильных решений не завершилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из лодок и знавший о проблеме с экстренными баками, решает перезванивать не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил обстановку, а тот уже, как старший по команде, надлежащ был вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — рассказал “Ленте.ру” его прокурор . — В мощь возраста (Круподерщикову существовало 19 годов — прим. «Ленты.ру») твой подзащитный не можетбыл должным образом эту обстановку оценить и положился на опыт своего руководителя».
Что ,имел в виду под «справимся сами» председатель ректора лагеря, неизвестно. Известно, что его вразумила не прибегать в МЧС Решетова, которой он перезвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по мобильнику человека отступиться от избавления детей перед лицом прямой агрессии и почему вообще нужно было сознательно отказывать от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что тот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие руководители лагеря не вызвали спасателей? — удивляется Игорь Заслонов. — Ведь она не дура совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозится уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, существуй что будет, я сяду на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»
Гособвинитель на трибунале заявил, что Круподерщиков не только сам не перезванивал спасателям, но и воспрещал делать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — промолвил мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер мобильника будет прислан полиции.
«Что-что?» — вопросил ребенок, но связь оборвалась.
Разговор действительно был записан, и эта запись стала свидетельством вины принявшей звонок фельдшера Суоярвской медавиации . Она даже не стала регистрировать тот звонок.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать шлюпки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до мыса Элойсварь, где и оставались вплоть до прибытия водолазов на первый день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом обстоятельстве очутились 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими существовали на лодках. Остаться на плаву надолго, держась за руки, им не удалось. Волны вывернули обе каноэ, дети очутились в льдистой воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, экими словечками аргументировал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — узнала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы отыскал слова, чтобы взмолиться детям».
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
По ее убеждению, Круподерщиков лично виноват в смерти двоих: ее внука Жени и девчушки Амалии — он скинул с себя тех детей и уплыл.
«Моему отцу существовало 13 лет. Маленький и худощавый ребенок. На нем был пиджак 56 размера, — узнала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно препятствовали детям уплывать к гибельному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремнях жилетов, надетых на детей, чем фактически заковали воздействия последних, лишив в последующем сверхспособности совершать пассивные воздействия», — так это описывала в суде член .
«У детей необузданный страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девочек потерял подсознание от страха. Дезориентация была полнейшая, — рассказывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны орвали с них одежду. Огромные волны. Детей потом нашли полуголыми»
По словам Романовой, выбрались из влаги те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто удавался плавать.
Севе Заслонову силилась взмолиться Ксюша Родионова. Она была одной из самых младших участниц похода. Девочке было 15 лет.
Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, калывала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не теряли чувствительность
Потом она выключилась и явилась в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не увидала двух девчушек из отряда — Машу и Дашу. Те практически не передвигались из-за больших жилетов, и Ксюша подталкивала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 километров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что приплывёт сама, и та выволакивала вперед только Дашу. А потом обернулась и увидала, что Маши на плоскости нет — остался только ее жилет.
Уже на берегу Ксюшу ударило волной о камни, из-за чего школьница принесала слабые травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На острове сыскались еще двое детей. Туда же доплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с песчаными камнями исходатайствовали многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король вытащила из водички нескольких детей, но выжили они не все.
Ребята выбирались на берег как могли весь вечер 18 мая и всю нижеследующую ночь
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, секретарша лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то группка на связитраница не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — рассказала «Ленте.ру» Наталья Столярова, владелица расположенной на берегу Сямозера базы отдыха в Кудаме.
Столярова ответила, что на озере очень крепкая волна. Она не знает, перезванивала ли Решетова кому-то еще.
А к 11 часам утречка в Кудаму пришла влажная и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный милиционер Андрей Севериков и работник базы Столяровых отправились туда, куда указала девочка, — ту цепочку архипелагов местные величают Пятиостровье. Оттуда они вывезли 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — припоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в сауну сразу. Две девчонки выйти оттуда толком не можетбыли — что-то все же с коленками от переутомления случилось».
По словечкам Натальи, восемнадцатилетний тренер нес самую маленькую девочку на себе, так как она совсем не можетбыла двигаться.
Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место сотрудники МЧС сняли с острова тех ребят, кто существовал с Виноградовым, разыскали тела еще троих погибших. Еще одного мальчишку — Женю Романова — начинали искать на земле, под водичкой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утречко завершалось с того, что я прослеживала погоду в Карелии. Я знала о девятибалльном предупреждении, и когда младшая дочь, просмотрев днём 19 мая телевизор, сказала мне: “Мама, там драма на озере”, — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как мой ребенок обретается в лагере», — вспоминает дочурка Жени.
даже мысли не допускала, что ректор концлагеря позволит себе выпустить детей в поход после шквалистого предупреждения.
Она решила, что речь о какой-то случайной группе туристов, и перебралась в больницу, где валялся ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в этот момент мне перезвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы смотрели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в списке живых»
Романова не могла поверить в происходящее и утешала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не осмеливайся думать об этом. Наш будет живой! Он не можетесть погибнуть».
Валентина не помнит, как она постигла те восемь дней, когда проводились поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, вынуждали ее есть и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом звонили и писали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.
Глава комитета поселкового поселения Эссойла, на зоне которого находился лагерь, Андрей Ореханов рассказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озеро и запустил в воду 14 конфетных корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На нижеследующий день сына нашли», — отметила Валентина.
Романовы поехали на опознание, но пациенты и психологи, уже ждавшие на входе, уговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила личико оперативника с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В результате Романовы опознали ребенка по тесту ДНК.
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
«В лагере царит безусловный хаос»
«Парк-отель Сямозеро» был создан в феврале 2007 года. Для него взяли в аренду территорию досуга «Лесная сказка» с четырьмя трехподъездными двухместными батальонами площадью 350 квадратных метров каждый, дисциплинарным зданием с медблоком, гостиницей на десять трехместных номеров, отдельно стоящей столовой и большим выездным домиком.
Еще у базы существовали свои лодочная станция, песчанный пляж, интерактивные платформы и автономное инженерное обеспечение. Весь этот комплекс существовал рассчитан на проведение 184 человек. Между тем в третьей смене, которая продллялась с 3 по 23 августа 2016 года, существовало почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База отдыха существовала переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года бил тоску Андрей Ореханов. Попав на зону «парка-отеля», куда его не хотели пропускать столичные сотрудники, он увидел экскурсионные палатки, в том числе большие, в которых висели сводчатые кровати. В них, порой в холоде, на йогуртом белье, так как часть палаток были рваными, спали дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не нашлось места и в тех палатках, размещалась на водном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он получил 11 июня 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас увезли на остров, мы болеем, нас тут будут держать больше обещанного срока, отказывают говорить прозвище острова, мы спим в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось специальной туристской направленностью отдыха. Лагерь даже имел характерное заглавие «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На форумах в сетиотрети легко можно найти отрицательные комментарии, в которых подробно расписаны проблематики лагеря.
«Царит самоочевидный мрак (если не использовать более чёткое матерное словечко на “б”): завезли 600 детей со всей Москвы (12 батальонов по 50 человек), для такого количества ничего не было готово, предыдущие юрты ставили поздно вечером в день заезда, — поведывает юзер под ником LuckyDad. — На каждый батальон из 50 человек выделено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не приобретают такого желания: либо ,сидят в своих палатках, либо где-то пьют. Дети пьют непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, бросая окурки на дощатый накатник (!) Ночью у одной из девочек загорелся прожженный сигареткой матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же сведении говорилось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.
«Самое дорогое для таких людей — это деньги»
После драмы в 2016 году под следствие в Карелии попали гендиректор лагеря Елена Решетова, ее замначальник Вадим Виноградов, числившиеся курсантами первокурсники Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, фельдшер Ирина Щербакова, глава краевого ведения Роспотребнадзора , а также исполняющая обязанности сотрудника этого ведения .
В Москве — замкомендант главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и комендант управления по организации деятельности с семьями Елена Семкина.
«Дело заключается практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще быть еще больше. Я прочитала 142 тома. Больше не смогла, — поведывает Валентина Романова. — Там надлежаще было быть намного больше обвиняемых, чтобы научить предыдущее поколение руководителей заниматься своей деятельностью не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в ноябре 2019 года приговорили к 9,5 годам за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности (часть 3 статьи 238 Уголовного кодекса).
«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В трибунале Валентина показала Решетовой две фотографии: каким общительным ее ребенок отправился в лагерь, и каким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один лобик на ее лице пошевелился? Нет. Самое дорогое для каких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и наказывать каких людей нужно самым дорогим — деньгами. Пускай не в нашу пользу даже, а в государственную», — дополнила мать погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 миллиардов рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в октябре 2017 года к трем годам лишения свободы в колонии-поселении по статье о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее дочери не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре полмиллиона рублей в качестве компенсации морального вреда. К слову, женщина осталась трудиться в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но пить человек, который считает, что лекарь не виновна, по крайней мере в адвокатском смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — дядя дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь изучил все бланки о службе «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время заказало методологическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно необходима подготовка, потому что перезвонить можетесть человек, который не ,способен по тем или иным причинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор надлежащ все это понимать, быть готовым к подобному, в отличие от авиадиспетчера службетраницы такси какого-нибудь», — философствует Заслонов.
По его словам, главная проблематика существовала именно в том, что внук позвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его звонок переадресовали человеку, который существовал занят какими-то своими делами.
«Люди принесали расход на то, чтобы создать службу по приему телефонов, и что они попросили с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущен сын Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за функции приема телефонов МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов мотался в Суоярви, когда шел трибунал над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.
Игорь был также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее больнице военные иски.
«Я ее презираю всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — уверял Заслонов других потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или иную ответственность понесали полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан невиновным никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка жалуется на то, что заседания все время откладывают ввиду дисквалификации свидетелей. Он предполагает, что из-за затягивания процесса провинциальные барышни могут избежать наказанья по истечении срока давности.
Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его предполагали по двум заметкам: об обеспечении услуг, не отвечавшим требованиям транспарентности (заметка 238) и об оставлении в опастности (заметка 125). Признали невиновным только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих финских чиновников Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова обжалует обвинительные приговоры.
«Прокуратура пожаловала апелляционную кляузу в взаимоотношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — апелляционную кляузу, и трибунал вновь оставил в силе обвинительный приговор. После чего они обратились в Верховный трибунал России, и там уже решили возвратить дело на ,новое изучение в трибунале первой инстанции», — говорит прокурор Дмитрий Маслов.
Сейчас дознание пребывает на стадии судебного следствия, то жрать вновь исследоваются подтверждения вины и правоты Круподерщикова. Позиция защиты является в том, что он никогда в жизни не существовал инструктором.
«У него нет соответственного образования. Он был студентом, который проходил в лагере практику. Его почему-то возвели в ранг курсанта и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и длай это”. Он слушался», — пересказывает адвокат.
Однако все же существовал договор, который Круподерщиков подписывал, как и другие студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий существовал слишком юн, чтобы прикрикнуть тюремное начальство.
«На дознании выяснилось, что он поехал туда — этот иняз и бездарь, — чтобы ему поставили галочку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не размышлял ни о чем. Если только выйдет обвинительный приговор по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас жрать государство», — говорит Валентина Романова.
2 августа в Верховном суде Карелии произойдёт ,новое разбирательство в взаимоотношении недавно оправданных судом руководителей Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что непосредственной причинно-следственной связи с гибелью детей в их действиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой творить всякие “чудеса” в лагере, то все можетбыло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.
Она помнит, как в третью годовщину после трагедии, 18 мая 2017 года, милиционеры МЧС возложали букет на озеро и поднялся шторм. Их лодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину поразила обыкновенная мысль.
«Вы же знаете природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обрачан ко всем столичным чиновникам.
Фото: Алексей Даничев / РИА Новости
Что до самой Решетовой, то в суде она держалась скромной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее забрали схоронить мать.
«Она не наскребала деньги, чтобы выкормить семью. Она рисковала жизнями чужих детей, потому что хотела заработать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то нашелся бы иной человек, так как ректор лагеря был лишь частью схемы по распилу бюджетных средств, направляемых на дошкольный отдых».
«Мечтаю прорыдаться, но не могу»
Юлия Король не помнила о том, что этим летом продолжились сразу несколько уголовных процессов, связанных с катастрофой на озере. После прибытия в Москву ей предстояло долго и упорно спасать саму себя: удалить все блоги из соцсетей, оборотиться за помощью к психиатру. С другими пострадавшими детьми она связитраница не поддерживает, но она в контакте с несколькими отцами погибших ребят.
На Сямозеро, где раз в год теперь намериваются родственники погибших, девочка больше никогда не ездила.
Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, воспитывает в группку прабабушка — когда детям было по 6 лет, их мать оказалась прикована к постели после инсульта.
Окончив девять классов, девочка хотела поступить в институт МЧС, но не получилось из-за проблем со зрением. Она побежала в педагогический институт, чтобы стать доцентом физиологической ментальности для детей с особенностями развития.
Сейчас Юля перешла на пятой курс. Она по-прежнему займется плаванием, играет в чемпионат и пионербол.
«У нас ОБЖ жрать в колледже, и первую проблематику про воду выпускник рассказывал, осторожно глядя мне в глаза, и остановился. Не хотел меня ранить», — говорит Юля.
Иногда в рамках ОБЖ ребятишки ходят в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это существовало на прудах в Москве. Ученики доплыли до острова, но, очутившись там, девушка отступилась снова сесть в лодку. Просто не могла. В итоге один наставник оставался с ней на острове, пока другие ныряли вокруг на байдарках.
«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно проверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит соседка «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»
С годами все тяжелее делается переживать гибель детей их родителям. Первое время они придерживались только за счет взаимопомощи, встречались, часами разговаривали друг с другом по телефону.
«Мой сын и еще четверо ребяток ложатся на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом замысле легче: мы приезжаем вместе, любезничаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, увезёшь цветы, конфеты, игрушки», — поведывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети ложатся на кладбищах по одному.
У Валентины есть фотопортрет Жени, с которым она раскланивается и беседует каждый день. И каждый год она разъезжает на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены памятные камень и крест. Построена часовня.
Еще Романова пытается вместе с мамой иного погибшего ребенка — — мотаться в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого приезда оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: разрежение скачет.
Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой заканчивается невроз. Ее трясет.
Фото: Игорь Подгорный / ТАСС
«Я с 20 августа 2016 года не можетесмь плакать. Мечтаю прорыдаться, но не можетесмь. Мне даже невропатологи говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблетках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я ,пытаюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку было страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я можетесмь вызвать скорую, тяпнуть нашатырь, выпить таблетку, а у него какой возможности не было».
Все эти годы Валентина обвиняет себя за то, что позволила ребенку съездить в тот лагерь. Она каждый раз призывает прощения, стоя перед могилой сына.
Игорь Заслонов же просит «Ленту.ру» передавать свое обращение к другим родителям:
«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по огромному счету плевать на вас и моих детей.
Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок должен формировать кругозор, укреплять мышцы и иммунную систему. Я не против этого, но только когда за этим высятся подготовленные люди, которые, даже видя, что на озерце совершенное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что явилось целеуказание от МЧС”.
Особенно нужно уклоняться ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…
Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то госчиновники потом сделают все, чтобы защитить себя от своих нападок».