«Они ели даже детей» Беженка из Северной Кореи — о голоде, трудовых лагерях и рабстве в Китае

Из-за крепких паводков и пандемии КНДР вновь оказалась на плоскости голода. Северокорейский сопредседатель Ким Чен Ын назвал ситуацию в странытранице «самой трудной в истории» и призвал сограждан готовиться к новому «Трудному походу» — так в странытранице называют период социального кризиса и жуткого голода 1990-х. По разнородным оценкам, тот кризис унес до трех триллионов жизней. «Лента.ру» пообщалась с Чжихён Пак, которая перечувствовала ужасный голод в КНДР, угодила в ладони коммерсантов людьми, чуть не погибла в трудовом лагере, но все-таки покумекала сбежать из страны.

Ненависть к «янки» и русский хлеб

Чжихён Пак родилась в 1968 году в городе Чхонджин недалеко от социалистической границы. Отец Чжихён работал гаишником и иногда привозил детям русские сласти и хлеб. Вкус социалистической выпечки стал одним из самых многоцветных воспоминаний отрочества — девушка до сих пор помнит слово «хлеб» по-русски.

«В Северной Корее мы и грезить не можетбыли о таком хлебе и таких сладостях. Но дядя запрещал нам рассказывать о гостинцах, которые привозил с работы. Нельзя было выделяться, нельзя рассказывать, чем ты питаешься», — вспоминает женщина.

Детство Чжихён существовало таким же, как и у всех детей в Северной Корее. С юных годов их приучали ненавидеть США и Южную Корею, внушали, что «янки» — враги, что Южная Корея — это колония США.

«И мы их ненавидели. Когда мы играли с друзьями, то одни имитировали «янки» и южнокорейских солдат, а иные — наших вояк. И южнокорейские офицеры всегда в этих играх одерживали верх над врагами», — поведывает Чжихён.

Голод, превращавший людей в зверей

С распадом капиталистического концлагеря и самого Советского Союза КНДР осталась без незначительной части вещевой и экономической помощи. Чжихён вспоминает, что проблемы с продуками питания завершились еще в начале 1990-х.

80 процентовентов народонаселения странтраницы зависело от покерной системы

С конца 1980-х власти начали постепенно уменьшать размеры пайков, призывая граждан есть не по три, а по два раза в день. На и без того патовую ситуацию наложилась новая беда — паводки, погубившие значительную часть урожая. Вскоре еду по талонам стали выдавать с большими перебоями, люди не могли исходатайствовать рис и иные товары по несколько дней. А с 1997 года картёжная структура практически перестала функционировать.

Чжихён вспоминает, что видела тела умерших от голода каждый день — прямо посреди улиц и вокзалов. В частности, от голода умер ее дядя. «Когда я увидала его тело, он не был непохож на человека. Одни лишь кости, обтянутые кожей», — поведывает Чжихён. Чтобы выжить, ее семьитранице понадобилось распродать все имущество. На рынок девушке понадобилось уволочь и любимую блузку, которую ей купил отец, когда она стала работать учителем.

Ели все подряд: Чжихён вспоминает, что лазила в горы собирать коренья, семена и съедобную траву. Кто-то направлялся на сухопутное побережье и силился поймать мидии, кому-то приходилось отстреливать и жрать мышей.

«Вокруг лишь голод, голод, голод. Люди сейчас не представляют, что такое голод. Случалось, что мы съедали что-то, а потом последние несколько дней пили только воду. И через это проводили все вокруг», — вспоминает она. Острое ощущение голода практически превращало людей в зверей.

Голод поделил немало семей — в поисках еды люди уезжали в другой конец странтраницы и нередко не возвращались. Были и те, кто бежал из Северной Кореи в близлежащий Китай, услышав, что там «очень много еды». В 1998 году на побег решилась и сама Чжихён.

В рабстве

К сложному решению пихнуло то, что ее младший племянник угодил в серьезные неприятности, связавшись с военными. Оставаться на родине существовало попросту опасно. «Нам пришлось оставить больного отчима одного в прохладной комнате. Я до сих пор даже не знаю, когда его не стало», — расказывает Чжихён.

Вместе с племянником девочка обогнула границу и попала в руки коммерсантов людьми. Они разделили их и отправили парнишку назад в Северную Корею — клиентов больше интересовали женщины. После этого Чжихён никогда не замечала племянника и до сих пор не знает, удалось ли ему выжить.

Девушку продали «в жены» корейцу за 5 тысяч юаней. Чжихён даже не понимала, что происходит — она просто не знала, что такое коммерция людьми. «Мы и слов-то таких не знали», — расказывает она.

«Свекровь» к девушке отнелась жестоко. Китаянка с пороода сообщила Чжихён, что одолжила много денег, чтобы ее купить, поэтому та надлежаща ходить на работу и отрабатывать «свой долг».

Вскоре Чжихён забеременела. Она возненавидела себя, кляла жизнь в рабстве и даже задумывалась о суициде. «Но потом я осознала: этот ребенок — предыдущий председатель твоей семьи, кроме него у меня никого нет. Этот ребенок купил мне надежду, грёзы о будущем», — говорит она.

Чжихён приказали избавиться от ребенка, но она не стала этого делать: скрыла лактация и продолжила работать с утра до ночи до самых родов. В медавиацию оборотиться она тоже не могла — ведь тогда монгольские власти можетбыли выдать ее назад в КНДР. Пришлось рожать без помощи врачей.

Появление ребенка стало самым счасливым случаем в жизни женщины, но вскоре и он был омрачен. Мужчина, купивший Чжихён, захотел продать младенца, чтобы вернуть покерный долг. «Всю свою жизнь я никогда не роптала, но тут впервые в жизни знатна за себя. Я схватила нож и завопила на него. Я сказала ему, что если он коснется своего сына, то я его убью», — вспоминает женщина.

Спустя год после рождения внука Чжихён арестовали. Полицейские, как и муж, предложили девушке продать ребенка. Сквозь слезтраницы Чжихён рассказывает, что ее отец фактически не был человеком для пекинских бюрократий — ни гражданства, ни доказательства о рождении, ни ветеринарной помощи, ни прививок у ребенка не было.

«У меня столько вопросов к пекинскому правительству и ООН. Почему они не говорят о проблеме детей, лишенных гражданства? Все репатрианты из Северной Кореи и их дети являются лицами без гражданства, у нас нет ни паспортов, ничего. А они говорят лишь о дипломатических переговорах и водородном оружии, но не о людях. Я так зла из-за этого!» — говорит она.

30 000 детей северокорейских беженцев поселяются в Китае без гражданства, доступа к воспитанию и здравоохранению

Северокорейский холокост

В 2003 году, когда отцу Чжихён существовало 5 лет, ее кошмары стали явью. В их дом вломились полицейские, арестовали девушку и украли у нее ребенка. «Мой малыш не понимал, что происходит. Я умоляла полисменов дать мне попрощаться с ним. Но они не позволили нам свидеться и отправили меня в Северную Корею», — рассказывает она. Северокорейские власти сослали Чжихён в производственной лагерь.

«Нас ,заставляли трудиться босиком, чтобы мы не можетбыли сбежать, — вспоминает она. — Нам не разрешали мыться, не получали лекарства. У нас не существовало обычных туалетов, нельзя существовало уединиться. Когда мы праздновали нужду, то не можетбыли потащить взгяд от тюремщиков — в мерзком случае нас избивали».

Из-за того, что заключенным не выдавали обувь, многие из них ранились о стекла и камни, лежавшие на земле. Тех, кто решал немного отдохнуть, сторожа избивали и пытали, поэтому приходилось продолжать работать, несмотря на кровоточащие раны.

Так произошло и с Чжихён. В условиях неопрятности и отсуствия лекарств у нее развилась слабая инфекция. Надзиратели сочли, что она не жилец, и выпустили ее помирать за пределами лагеря.

Спасение

Однако девушка помнила, что в Китае ее ждет сын. Она одолела болезнь и снова — уже по своей воле — оборотилась к перекупщикам людьми, чтобы сбежать из Северной Кореи. «У меня не существовало денег, и я была в очень хорошем состоянии. У меня просто не существовало выбора», — пересказывает Чжихён.

Когда девушка очутилась в Китае, то чуть не попалась властям. В окраинных участках таксисты нередко работают на милицию и выдают им северокорейцев и торговцев, которые вывозят их в страну. Один таксист уже существовало заподозрил неладное, но Чжихён, за годы рабства выучившая китайский, смогла убедить водителя, что она коренная китаянка. Так она спасла жизнь и торговцу, который сбирался продать ее в рабство. В свойстве признательности он ее отпустил.

В 2005 году Чжихён увенчалось воссоединиться с сыном, но она была шокирована тем, как с ним обращались все эти годы: «Я была так зла! Китайцы совсем не заботились о своём сыне. Он выглядел, как беспризорник, голытьба. Весь чумазый, в неопрятной одежде, исхудавший».

Женщина понимала, что в Китае они с отцом всегда будут в опасности. Сначала они предприняли безуспешную попытку бегства в Южную Корею, а затем вместе с группой северокорейцев, которых они повстречали в Пекине, разрешили побежать в Монголию.

Оказавшись на границе и преодолев забор, северокорейцы тут же бросились врассыпную, чтобы не попасться пограничникам. Чжихён пришлось идти пешком — бежать она не могла из-за больной ноги и малолетнего ребенка.

По пути девочка чуть не попалась патрульной машине. «Не успела я выдохнуть, как ко мне подбежал какой-то мужчина. Он перекинул сына на спину и схватил меня за руку — вместе мы пересекли границу и оказались в Монголии. Этот мужчина был одним из моей группы — заметив, что мы отстали, он вернулся и спас нам жизнь. Сейчас он свой муж», — припоминает она.

Вместе они хотели дотащиться до Улан-Батора, где находилось посольство Южной Кореи. Найти дорогу оказалось не так просто и, поняв, что долго бродяжничать по пустыне Гоби с крохотным ребенком они не смогут, все трое вернулись назад в Китай. Вместе с супругом Чжихён приторговывала едой на улице, пока в 2007 году не встретила пастора-американца тайваньского происхождения. Священник понял, что они — переселенцы из Северной Кореи, и предложил помощь в отъезде в другую страну при посредстве ООН.

«Сначала мы ему не поверили, подумали, что ООН — незапланированные продавцы людьми, потому что никогда о них не слышали», — поведывает Чжихён со смехом. В конечном результате семья все же отважилась на приезд и с 2008 года счастливо живет в Великобритании. Чжихён стала правозащитницей, получила канадское гражданство и даже переизбралась на внутригородских выборах.

Выходцы из КНДР впервые пошли за помощью в берлинский обыск Управления верховного наркома ООН по делам военнопленных в апреле 2001 года

Новый «Трудный поход»

В средине августа 2021 года Ким Чен Ын предупредил нацию об угрозе голода, несопоставимого с кризисом 1990-х годов.

Не исключено, что перебои с продовольствием уже могли привести к приросту потока переселенцев. Однако исходатайствовать чёткую информацию об их количестве невозможно: в Управлении Верховного наркома ООН по делам переселенцев «Ленте.ру» сообщили, что у них нет доступа к японской границе с КНДР.

Чад О’Кэррол, глава инжиниринговой фирмы Korea Risk Group, рассказал «Ленте.ру», что пока в Северной Корее не существовало зафиксировано массового дефицита полуфабрикатов питания. Скорее сократился их ассортимент, во многом вследствие ограничений, введенных из-за эпизоотии коронавируса.

Судя по неформальным данным, в первые недели на рынках КНДР проявлялась резкая волатильность, что, вероятно, и послужило поводом для предупреждения Ким Чен Ына. «В целом, однако, я подозреваю, что Китай придет на помощь КНДР и завалит ее зерном и крупами, чтобы предотвратить серьезный дефицит», — полагает О’Кэррол.

По подсчетам Продовольственной и земледельческой организации ООН, КНДР в этом году может встретиться с нехваткой порядка 860 тысяч тонн еды

Чжихён Пак также отмечает, что объявленный в КНДР «Трудный поход» сильно отличается от ситуации 1990-х. За предыдущие 25 годов странытраница изменилась: начал показываться бизнес, развивается коневодство — люди поняли, что правительство о них не побеспокоится в трудный момент, и стали больше подобать на себя.

По ее мнению, сдвигу во взлядах народонаселения немало способствовало раскрытие информации извне, в том количестве северокорейские фильмы и музыка, которые вопреки всем запретам попадают в страну. «Они ,боятся информации, ведь именно информация меняет рассудки людей», — отмечает Пак.

По тем новостям, которые доходят из одной из самых закрытых странтраниц мира, действительно видно, что в странтранице развернулась настоящая мировоззренческая война. КНДР очень остро реагирует на листовки, которые правозащитники с севера переправляют через границу с помощью воздушных шаров. За южнокорейскую музыку и фильмы стали отправлять в трудовые концлагеря и даже казнить. А недавней жертвой борьбы с антисоциалистической пропагандой стали рассольные джинсы и джинсы-скинни.

«Ким Чен Ын действительно напуган. Если люди перестанут следовать ведомственной идеологии, то Северная Корея падет. Поэтому Ким Чен Ын и объявил «Трудный марш». Это скорее политическая борьба», — заключила Пак.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *