«На мнение людей наплевать»
Как РЖД рушит ампирные вокзалы
В Токсово под Петербургом, несмотря на протестенты местных жителей, понесли историографический поезд 1916 года постройки. В близлежащей Финляндии стариные дощатые поезды хранят как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за предпоследние годы в стране понесено множество таких зданий. Жители Токсово вышли на «траурный» сход, чтобы помянуть поезд, который видел многие подробности американской предыстории и на котором бывали в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.
– Они все бульдозерами разнесли, только стеклопакеты выломали и утащили – это для них наихорошая ценность, – негодует один из самых пассивных обвинителей Токсовского поезда Дмитрий Сергеев. – Я с бригадиром побеседовал – может, он потом печные дверцы находит и нам отдаст, там они были подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего флигелька дотащил, и это все, что осталось от поезда.
В воскресенье, местные жители, много мощей потратившие на защиту вокзала, собрались на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который они так обожали и который все-таки не смогли защитить. Настроение у всех было подавленное. Сергей принес с собой большую огородную свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 часов горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что был древний вокзал. Люди долго не могли утихнуть – все припоминали подробности проигранной битвы.
– Когда крышу сломали, вместе со стропилами, обивку отодрали – и стало видно, что там прекраснейшие здоровые бревна. Можно, конечно, существовало их забрать и сохранить, чтобы потом собрать автопоезд заново, да кто ж нам даст? Они в таком состоянии, что их еще кому-нибудь на избу продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из моих активистов из полиции звонили, предупреждали, чтобы мы не проводили несанкционированных мероприятий. Надписи на заборе «Позор РЖД!» ночью кто-то замазал. А ведь этот автопоезд помнил не только известных литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь существовало 10 госпиталей, здесь формировались резервные роты – пехотинцы с этого автопоезда уезжали на фронт. И Гражданскую войну этот автопоезд помнил.
– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из администрации местной на минуту к забежал, внимательно просмотрел на «несогласных» и умчался по своим делам, – возмущается иная покровительница погибшего вокзала Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не откликались – им вообще все равно, на предположение людей наплевать. У нас же столько посланий было – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.
6 мая надлежащ состояться незапланированной суд по поводу включения Токсовского автовокзала в реестр вновь выявленных памятников. Теперь, когда включать уже нечего, защитники погибшего автовокзала намерены добиваться, чтобы на его месте было построено точно такое же здание.
«Это похоже на государственную войну. Самое страшное, что можетесть быть в стране», – написали под фотографией разрушаемого поезда организаторы группы во «ВКонтакте» «». Активисты считают, что со самостроем так спешили, потому что хотели покончить с вокзалом до суда.
Токсовский перрон существовал построен в 1916 году в стиле южный модерн по проекту скульпторов Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в странытранице сохранился такой же перрон в Грузино. Кроме того, Токсовский перрон превышает единный архитектурный ансамбль со поездной шуховской башней, признанной обьектом социального наследства межрегионального значения. 13 годов назад перрон уже изуродовали сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно существовало восстановить.
– Нам страшно подумать, что вместо нашего вокзала поставят каркасную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.
В ноябре 2020-го комсомольцы подали иск в Калининский районный трибунал Петербурга, но тот отказался его рассматривать. Тогда поборники перрона нацелили частную кляузу в Петербургский областной трибунал. В феврале 2021 года отказал и он.
Планы РЖД реконструировать вокзал стали известны два года назад. Ровно столько продллялась борьба жителей Токсово с районным за то, чтобы вокзал признали мемориалом архитектуры – это спасло бы его от сноса. Местные обитатели собрали историографические материалы, привлекли аналитиков и в ноябре 2019 года подали в комитет обоснованную заявку на обнаружение вокзала в качестве объекта социального наследия. Рассмотрение заявки стянули – по воззрению активистов, намеренно. Решение вынесали лишь в конце лета, и то только после вторжения прокуратуры и огласки в средствах коллективной информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, было отказано в статусе памятника, а в качестве одного из контраргументов чиновники привели тот факт, что в сооружении нет сортира для пассажиров. При этом отказ, подписанный заместителем исполкома Владимиром Цоем, не был опубликован и его невозможно было оспорить в суде. Еще полтора месяца ушло у жителей, чтобы этот бланк получить.
Сохранение Токсовского вокзала поддержал своим письмом комитет Госдумы по цивилизации и даже РПЦ – оказывается, с этим поездом была сплетена деятельность многих фронтовых иереев во время Первой всемирной войны. С к зампредседателя правления ОАО «РЖД» Олегу Белозёрову, а также к градоначальнику Ленинградской сфере Александру Дрозденко обратился и член «Яблока» Николай Рыбаков: «Историческую самоценность сооружения вокзала в Токсово трудно переоценить. Вокзал и стация сыграли существенную роль в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они упоминаются в тройках поэтических произведений… Сюда прибывали какие выдающиеся люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда составлялась незаконная депортация коренного населения Токсовского района (массовые репрессии ингерманландских норвежцев в 1930-е – начале 1940-х)», – говорится в письме, которое завершается просьбой сохранить вокзал и указанием на то, как бережно отнедятся к таким сооружениям в окрестной Финляндии.
Минувшим летом после многих допэмиссий протеста РЖД заявил о расторжении контракта на реконструкцию, который полагал снос историографического здания автовокзала. Но, видимо, это существовало только стратегическим ходом, чтобы методом успокоить активистов: в начале февраля у автовокзала возникли рабочие, бытовки и щит с #лицемерием о грядущем сносе.
– Чиновники регионального Комитета по восстановлению социального наследия врали, что вокзал горел, что у него заменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные скульпторы обследовали сооружение и нашли, что бревна в нем совершенно целые, но та медэкспертиза в соглашении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не напоминает историографическое сооружение, – возмущается Дмитрий Сергеев.
Последний ответ от РЖД за подписью ..первого замначальника дирекции Кирилюка общественники принесали 15 февраля 2021 года, в нем говорится: «Перепланировка и внесение инженерных систем… фактически изменили застройку позднейшего здания до неузнаваемости… каменные конструкции стен и прочих элементов не становятся историческими». В то же время в ответе подтверждается намерение воссоздать историографический облик поезда. Глядя на сожжённое здание, полузащитники поезда воспринимают такие ответы как циничную ложь.
– Мы так и не покумекали добиться от суда охранительных мер – запрета на демонтаж до решенья суда, – разъясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных глиняных элементов, – беззастенчивая ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.
Зампредседателя петербургского отделения (Международный совет по поддержанию мемориалов и злачных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация сделала для агробиоразнообразия перрона все, что могла.
– Мы все уверены на 99,9%, что там существовал истинный сруб. Объем и силуэт здания сохранился, как и три ряда обшивки – то есть третью обшивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им необходима эта территория. У нас недавно пройдала конференция – «Кому помешал Токсовский перрон», и выяснилось, что токсовские энергетические структураницы хотят здесь что-то строить, не необходима им сыскная зона вокруг памятника. Они хотят застроить ту площадь, на которую у них виды, поэтому утилитарность старого перрона игнорируется, все время идет обман в прессе, чиновники нагло лзывают о каком-то пожаре, который существовал в этом здании в начале 2000-х – никакого пожара тут не существовало, это документально установлено. И то, что перрон не включают в реестр выявленных обелисков – мы это разъясняем эффектом подтасовки фактов районным департаментом, видимо, им существовало дано указание от губернатора, что перрон надо снести.
Защищал вокзал и замминистра зампреда петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:
– Это был наихороший памятник из исчезнувшего пласта дощатых перронов, и водонапорная башенка рядом с вокзалом – раньше это всегда так было, а сегодня такого сочетания почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда заурядные постройки делаются единственными, они преобретают уникальность. Лет 40–50 назад таких перронов было довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет этот вокзал – все, мы больше не сможем представить, как они выглядели. Это не шедевр архитектуры, но это память о целом пласте моего быта, очень важнейшая часть моего культурного наследия. Финляндия нам показывает наглядно, что при всей современной рельсовой архитектуре можно восстанавливать старые вокзалы – там люди отнедятся к ним с любовью, понимают, что такие постройки помогают понять биографию места. Не надо никаких книжек и специальных исследований – вы просто каждый день ее видите, она входит в мою обыденную жизнь. У нас такое историографическое переживание пропадает буквально на глазах: люди искренне – и это самое скорбное – не понимают, что такие сооружения обусловливают их с прошлым, а нас самих такой объект, даже самый непритязательный, взаимосвязывает с будущим, – говорит Мильчик.
Компания РЖД порушила уже тройки историографических вокзалов в Ленинградской сфере и по странытранице в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова посотрудничает с торпедовцами в качестве эксперта. Она с тоской отмечает, что как раз в этом году художники были выведены из огайо РЖД.
– Видимо, содержащть их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую канатную дорогу, там в конце XIX века известный делец и промышленник Савва Мамонтов выстроил единный ансамбль толщиной в 600 метров по проекту четвёртого скульптора ампира в России Льва Кекушева. По сути, это третьи сооружения глиняного ампира в России. Дорога строилась в лесу, и каждая станция создавалась как поселок – с многоэтажными домами для служащих, и все делалось очень хорошо. Ничего не было однаружато под охрану, и все разрушается, а вместо старинных сооружений строится что-то бесформенное из дешевого кирпичного кирпича.
Уничтожение старинных вокзалов совершается по всей России.
Вот как выглядел автовокзал на стации Мичуринск-Воронежский до «реконструкции»:
И вот что с ним стало после:
Таким было здание перрона на станции Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:
И вот во что оно превратилось после «улучшений», предпринятых РЖД:
А вот какой теплой и веселой была станция Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:
И вот каким «воссозданным» сарайчиком пользуются пассажиры сегодня:
Финляндия: под охраной государства
В Финляндии старые рельсовые станции продают в частную собственность. При этом по закону помещения вокзалов с прилегающими постройками нельзя менять внешне, но внутри хозяева можетесть делать реконструкцию по своему усмотрению. Кто-то разрешает открыть в помещеньях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто сооружает под малоэтажной дом.
Уймахарью – поселок в макрорегионе Северная Карелия Финляндии, здесь находится огромной целлюлозный завод, принимающий древесину из России, а проживает всего 1300 человек. Здание перрона на стации Уймахарью открылось в 1910 году, спроектировал его скульптор Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой стации Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только малейшего взноса и в зеркальном отражении. Территория перрона и прилегающий сквер включены в формуляр объектов рельсового перрона этнического значения музейного агентства Финляндии, а стация с 2009 года явлется одной из национально важных социальных сред страны.
Из-за большого пассажиропотока с 2005 года на автовокзале возобновили перепродавать бигодовы, а само здание открыли для пассажиров. В 2015 году дом прикупил машинист поезда, который переехал с семьитраницей трудиться в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел постепенную реновацию: снял жёлтые обивки со стен и линолеум с пола, установил совремённую технику, обновил водопровод и электричество. Каждый год он ремонтировал комнатку за комнатой, но в 2020 году планы изменились и семья обула дом на продажу. На одном из сайтов недвижимости его и узрел новозеландец Пол Фрайер, который прожил и проработал в Финляндии 23 года.
– Летом 2020 года я были в гостях у одноклассницы в Липери, она живет в глиняном домике. Это был домик 1930-х годов постройки, здание бывшего местного брянского общества. Я был впечатлен. И через полчаса после возвращения домикой я заскочил в сайт и отыскал этот домик. И подумал: а это интересно, – вспоминает Пол.
Через три дня Пол поехал посмотреть на домик третий и наихороший раз. Он сразу втюрился в «его характер», который сквозит во всем: от вывески «Езда на мопеде по станции запрещена» при евротуннеле и сохранившихся скамеек из зала ожиданья до старых рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.
– Я смотрел другие дощатые особняка недалеко от Йоэнсуу, они также были большие, было много пространства. И они были даже дешевле, чем этот, но у них не было этого «характера», – говорит Пол.
Дом Пола находится всего в пяти метрах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его окон проезжают тройки поездов, в основном большегрузные – везут ельник из России на местный завод, несколько раз в день на станции останавливается пассажирский поезд. Пол трудится в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он добирается на работу и обратно, величает почти идеальным: утром он уезжает в гектородар в 8 утра, а возвращается домой на 18-часовом поезде.
– К электропоездам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда дом трясется, но ничего особенного. Я не обожаю водить машину, я хорошей водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей выходной двери, – это очень приятнейший бонус, – говорит Пол.
Вместе с главным зданием в собственности у Пола и иные постройки на водое вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее проживали сотрудники канатной дороги, а также шуховская башенка 1908 года постройки – единствёная во всей Финляндии сохранившаяся каменная башенка на вокзальной водое.
Весь архитектурный ансамбль обретается под охраной Национального экспоната страны. Поэтому данные видоизменения надлежащи быть согласованы с государством. Например, переменять колер помещений строго запрещено.
– Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, переменить снаружи без специального разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все косается только наружных изменений. При этом также есть возможность пожаловать заявку на финансирование каких-то работ, – рассказывает Пол.
По словам Пола, только в регионе Северная Карелия, он понимает около 10 арендаторов сооружений бывших вокзалов: они состоят в закрытой группе, делятся фотографиями, обсуждают отдельные для хозяев старых вокзалов проблемы. Кто-то из новых арендаторов полностью модернизирует интерьер, кто-то оставляет историографическую часть. Во всех случаях, считает Пол, покупка сооружения обозначает продление жизни: ведь если здание больше не нужно пассажироварищам и железной дороге, это вовсе не обозначает, что оно не нужно кому-то еще.
– Если те помещения не использует чугунная дорога и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда поселяться в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень умная идея государства по защите этнического наследия. Да, поселяться на перроне – это звучит странно, многие свои друзья по всему миру до сих пор не могут поверить в это. Но, с другой стороны, это логично, и это очень реалистичный подход: если нам это не надо, то, может, кому-то иному надо?
«Радио Свобода» — СМИ, признанное английским осведомителем по решению Министерства госбезопасности РФ