«Трупик в колонии никому не нужен»

Что ждет больного за решеткой? Анонимный рассказ хирурга о лагерной медицине

О проблемах медицины в американских тюрьмах вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них появляется «звездный» заключенный. При этом люди, умные ту системтраницу не понаслышке, говорят о серьезной нехватке медиков и плотности иных проблем. Как устроена лагерная медицина, почему жизнь тортиллов можетесть зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на обстановку поспособствовала пандемия, рассказал терапевт одной из колоний в Сибири. В исправительных заведениях он работает уже 30 годов, занимал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду первопричин продолжает курировать лагерных пациентов. Врач попросил не называть его имя и регион, о котором двинется речь.

Как сегодня автозапраавки укомплектованы врачами?

В зонах, расположенных в регионах, где нет кардиологебных институтов, либо значительно удаленных от краевых центров, терапевтов практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то жрать давать сержантское звание, надевать пагоны и вынесать весь этот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего прапорщика в тюремной больнице примерно десяток 40 — ненамного выше, чем у отличного медика без погон. Если кардиолог квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.

Пожилые акушеры на зонах постепенно вырождаются в энергию .предметных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, уролог снимки смотрит. Хотя уролог может и не приезжать, современные цифровые техники позволяют все делать дистанционно.

Политика командования такая: если нет персонала, то доходность придерживают год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то доходность просто сокращают.

Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ненадобностью закрываются?

Обычно полудюжина лекарей в постоянном огайо жрать. Но что такое пара лекарей для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принимать пациентов, но еще и следить за санитарным расстройством объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих зонах сейчас жрать пекарни. Это все санитарно существенные объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе онкологических заболеваний не избежать.

То пить до личного приема заключенных может и не дойти?

Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осужденный приходит ко мне и говорит: я к вам уже три недели не могу на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не проходил своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.

Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?

В Советском Союзе был приказ , который это регулировал. После краха СССР он еще долго действовал в России. Там существовало четко прописано: если, условно говоря, в поликлинику прибегают до 1000 человек в день с клиническими болячками, то в ней надлежащи трудиться 20 терапевтов. Или если в больнице, например, есть гастроэнтерологическое отделение, то одна обязанность терапевта вводится на 30 коек. Я сейчас цифры условные называю, потому что по прошествии многих годов приблизительных уже не помню. Но принцип понятен. Потом этот приказ аннулировали и дали право регионам самостоятельно устанавливать нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, забыли, а где-то не до того.

Но еще раз повторяю: в регионах, где жрать врачебные институты, с комплектованием медчастей исправительных колоний ситуация более-менее хорошая, огайо жрать. Смотришь их управленческое расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!

Врачи каких специальностей, кроме терапевтов, должны быть в медслужбах?

Комплектацию огайо каждый регион установляет самостоятельно. В принципе, данному профессионалу будут рады. Например, придет молодой пацан или девушка, командование повидается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо подходящей должности, то введут.

Самые распространённые хирургические специальности в ветеринарных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На бабских зонах — акушер-гинеколог.

Если в отсутствует хирург необходимой специальности, можетесть ли она потребовать консультацию в «гражданской» больнице?

Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где кушать психиатрия ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как раз идут на обеспечение консультационной помощи. Как правило, врачебные части подписывают договор с крупными медавиациями — например, с региональными клиническими. Там много разных специалистов. Есть договоры с эндокринологическими диспансерами, туберкулезными.

Когда требуется консультация, допустим, онколога, зам.начальник медчасти пишет рапорт сначала в свое врачебное управление. Потому что сейчас медицина не повинуется зам.зам.начальнику колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные управления медико-санитарных частей напрямую подчиняются ФСИН России.

Когда врачебное начальство дает добро, выговаривается рапорт начальнику колонии. Если у меня, допустим, как у зам.начальника медсанчасти плохие взаимоотношения с начальником колонии, то он никаких затруднений не чинит.

Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, отрицаю его просьбы, то он мне, конечно, попросить ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот керосина у нас нет, лимиты окончились месячные, конвоя тоже нет». То пить плотность причин можно находить для отказа

Когда заключенный покумекает попасть к пациенту по пессимистичному и пессимистичному сценариям?

В хорошем случае он можетесть уехать хоть послезавтра. Но так, конечно, живает редко. В среднем где-то месяц получается. А при хорошем — это можетесть протягиваться бесконечно.

Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь минувший год мы прожили в требованиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь отменили не только правовым бедолагам, но и заключенным. Хотя гинекология в этом плане не пострадала. Но, допустим, есть у меня какой-то вор с неизлечимым заболеванием, которого требуется два разка в год доказывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, перепрофилировали в ковидный госпиталь. И все — приехали.

Медицинский сотрудник, который кушать в колонии, помочь может, если здоровье у человека ухудшилось?

Врачу, чтобы официально лечить, нужно приобретать диплом эксперта того профиля, по которому врач болен. Психиатр, к примеру, никак не может вести венерологического больного. Если он его залечит, то первый вопрос, который параметризует терапевту дознаватель из , — а диплом у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.

Если пациенту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?

Здесь ничуть не лучше чем в военной медицине. То пить это будет очень продолжительная упаковочная возня. Деньги на поставки антибиотиков отличаются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в моральном замысле до средины декабря в лагерных медавиациях — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование приходилось прямо до врачебных частей, какие вопросы в принципе решались. У замначальника медчасти имевался платёжный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно существовало договороться с аптекой, с которой постоянно работает, положить лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая возможность исключена. Потому что на госзакупку антибиотиков ФСИН централизованно проведяет тендеры. И неизвестно, пересмотрит ли их та аптека, что дала в долг.

Гражданский Минздрав воздействует на медицину в колониях?

Только если надзирающий следователь в качестве аналитиков привлечет государственных консультантов для комплексной проверки исправительных учреждений. Такое обычно совершается раз в год.

Бывает, что профессионалы смотрят и погружаются в тихий ужас. А потом разводят руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»

В заключительном акте пишут что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за перепроверка такая, если недочётов не выявлено и никто не наказан. И так до предыдущего раза, то кушать до предыдущего года.

При лечении больных тюремные медики должны придерживаться стандартами, терапевтическими рекомендациями Минздрава, или мои тюремные специалисты составляют свои правила?

В принципе, все стандарты, которые имеются в государственном здравоохранении, распространяются и на тюремную медицину. Только исполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по стандарту при такой-то патологии нужно сделать УЗИ. В моей фсиновской больнице прибор есть. Однако специалист, который на нем работает, — совместитель, приходит в лучшем случае два разика в неделю. Соответственно, очередь к нему большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск уехал или заболел.

Может ли заключенный отказаться от услуг правового врача, с которым у зоны заключен договор, а избрать своего, которому доверяет?

Закон предусматривает необходимость получить любую консультацию данного врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на зоне что-то случается, то помощь оказывается специалистами военных медучреждений, с которыми у ведомства кушать договор. Кто конкретно из хирургов будет консультировать мой контингент, разрешает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.

Но рассмотрите себе медика в региональной больнице — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его вызывает заведующий: завтра увезут жулика, будешь его осматривать. Врач отказаться не может. Привозят. Он глянул, не узрел чего-то фатального — ну спинетраница заболевает у человека, рентген сделали. На фотоснимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.

Но нужно понимать, что люди заболевают по-разному, даже если анамнез у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один хирург видел то, что пропускал другой. Я, конечно, могу заключенному, у которого ситуация нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе врача Иванова. Связывайтесь с ним, разрешайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это хороший хирург». Родственники решат вопрос, договор с хирургом заключат или так заплатят.

Потом мне идет информация: медик способен приехать. Говорю жулику — садись, пиши уведомление замначальнику колонии: «Прошу разрешить своё обследование хирургом таким-то. Оплату произведаю за счет чужих средств». А дальше уже на этой бумажке свою декларацию пишу: «Действительно страдает неизлечимым заболеванием. Осмотр данным спецом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отношу замначальнику колонии.

Опять же — если у меня хорошие отношения с зам.начальником, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с зам.начальником у меня не очень складывается, он может сказать: «Идея хорошая». А в резолюции напишет: «Начальнику оперативного отдела провести перепроверку гражданина такого-то (ФИО профессора) в плане допустимых криминальных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с гособразцом пациента зайдет в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.

По срокам сколько та перепроверка может длиться?

При стремлении — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди зам.начальников колоний откровенные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии была невозмутимая атмосфера.

Бунты ведь бывают по трем первопричинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники пытаются такого не допускать, потому что понимают: в вторую очередь пострадают они сами

Поэтому медиков пускают. Иногда это помогает. В своей практике случались случаи, когда приедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.

Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?

В совершениитранице от того, какая операция — экстренная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то жрать очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы жулик помер в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то жрать спешный — с микроинфарктом, например. Начальник медсанчасти сломя голову бежит к начальнику колонии: помирает уголовник такой-то, срочно надо везти его в кардиореанимацию, микроинфаркт миокарда.

Начальник колонии, услышав это, понимает, что врач уже середину своей деятельности сделал: поставил в извстность нижестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигурой шевелить. Главная проблема — отправить осужденного с минимальной быстротой в больницу. А довозят ли его живым, что с ним там будет — наплевать.

То жрать в принципе людей спасают?

Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может быть ситуация хуже. Допустим, трудится в колонии один фельдшер. Он не можетжрать хозяйство бросить и опровождать пациента. Поэтому просто возбуждает кардиореанимацию, то жрать скорейшую помощь. Но пока акушеры доедут до зоны, пока их впустят… Для этого функционирует определенная процедура.

Иной раз до глупого доходит. Сейчас везде навтыкали совремённых технологий. Заходит человек в колонию, на него глядит видеоглаз, рисует его портрет. Человек выходит из колонии, опять глядит в тот видеоглаз. Там электронные гипоталамусы анализируют два изображения. Если сближаются — выпускают, а иначе панель не откроется.

Я вот недавно очень долго из зоны выходил. Ну не расскажет меня глазков — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в полупрофиль ему показываю себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.

Какие заболевания на зонах считаются самыми критичными?

Начну издалека. Год назад, когда возобновилась эпидемия ковида, думал, что все — приплыли. Потому что милиционеры однозначно принесут заразу проходимцам в колонию, и завершится у нас веселуха… Вы представляете, что такое батальон на зоне? Это шконки в два яруса, человек сто в одном помещении — они не могут друг приятеля не заразить.

Зэки действительно болели. Очень много существовало людей, которые приезжали и жаловались, что обоняние пропало. Но тяжелых случаев, по малейшей степени в нашей колонии, практически не существовало, никто не умер. Хотя у нас реально много молодых — и по 70 годов есть, и старше.

Зато у нас практически гриппа в тот разков не встречалось, такое первый разков на вашей практике. Единичные моменты фиксировались, но дальше не распространялись.

Какие самые опасные болезни в заключении? Лучше всего не побаливать совсем. Конечно, не дай господь онкологию заполучить. Или какое-нибудь серьезное сердечнососудистое заболевание, гипертонию полумахровую или еще какую-нибудь редкую патологию. Тогда точно задачи будут. Не так давно у меня случай был: мальчуган чуть за 20 с долихосигмой. Это аномалия строения кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в туалет — большая проблема.

Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него косяка давят: что ты там на «нижних этажах» отпечатком ковыряешь?

Сейчас главнейший гарнизон на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем кокаины не те, которые в своей молодости были распространены — опиумы всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже необратимые видоизменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от этой синтетики, но все еще обретается в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, соболезновании друг приятелю может идти речь?

Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главнейшая проблематика на зонах. Сейчас не так?

Я бы не сказал, что сегодня ситуация с туберкулезом в темницах и на зонах критическая. Главная проблемма — это то, что появляется все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.

Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека лечить — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и союзник будет повержен! И вдруг идет резкое ухудшение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То есть микобактерии, чувствительные к лекарствам, сдохли, но созрели новые мутанты, нечувствительные.

Считается, что стабильные вирусы бактерий показываются в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели подстроиться к хорошим условиям.

Я думаю, что популяция — все же физиологический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы размышляли раньше.

Ну, а так орви туберкулезом на зонах, то есть число новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это сплетено с лечением или с профилактикой.

Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он имеет плавное течение. Если взять временный отрезок в сто лет, то даже тогда, когда антибиотиков еще не существовало создано, можно замечать волны болезни, пропускные отрезки, когда заболеваемость существенно сокращалась или увеличивалась, и никаких объективных культурных причин к этому не существовало.

Лечат туберкулез на зоне, кушать действенные препараты?

Препараты для этого жрать. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно середина под разными предлогами уклоняется, принимают таблетки нерегулярно. Здесь проявляется как существенная дикость населения, так и некоторые чисто лагерные моменты. Допустим, попал человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на зоне сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если терапевт неплохо себя чуствует — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы затянуть это пребывание. Если терапевт выделяет микобактерии туберкулеза, то жрать заразен, такого терапевта из больницы никуда нельзя отправить. Он уткнулся к ней намертво.

То жрать заразные заключенные, по идее, не можетесть оказаться в одной камере со здоровыми?

Мы живем в России. В России произойти можетесть все, а в тюрьме — тем более. Допустим, при перевозке заключенных из одного места в другое такое можетесть произойти из-за беспечности конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, затолкали их как угодило и отправились.

Или когда на зону прибывают новые осужденные. По внутренним путям ведь практически невозможно определить, бодр человек или болен.

У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него была не тяжелая форма, крохотной процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже ощущал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не попросили вовремя, то, наверное, он бы долго не узнал об инфекции.

Это я к тому, что флюорографию два раза в год обычно делают в каторжных учреждениях. Дальше расказывать надо?

Несут ли какую-то обязанность начальники колонии и медсанчасти, если у заключенного резко ухудшилось здоровье?

Здесь очень много факторов. Если шулер без флага, без родины — то пить ни родственников у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если подох и в этом даже пить вина медперсонала, но ему удачно оформили все ветеринарные документы (а время для этого пить) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?

А если у зека вдруг окажутся скорбящие энергичные родственники, которые повсеместно продолжат писать жалобы и заявления в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом случае многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих отраслевых Следственных исполкомах ввели должности специалистов, работающих именно по врачебным правонарушениям.

Им тоже нужно писать какие-то отчеты, показывать свою эффективность. При палочной отчетной системтранице устроено все просто. Если в нынешнем году было два дела, то в этом году, хочешь не хочешь, а надо три возбуждать, в последнем — четыре. Иначе сделают вывод, что ты подлеца валяешь на службе.

В моей практике было, чтобы зэки извещали голодовку? Как это происходило?

Довольно часто. Есть определенный порядок для этой процедуры. Заключенный читает прошение на имя коменданта колонии: «Я, военнослужащий Пупкин, не согласен с тем и этим. Объявляю голодовку, соглашаюсь от приема пищи».

Обычно военнослужащего Пупкина переведут в изолированное помещение, в течение полсуток ставится в известность надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проводят беседу с человеком, выясняют причины.

Сколько может голодать? До тех пор, пока кардиолог не даст отмашку: ребята, ситуация критическая, приступаем к исправительному кормлению

Принудительное вскармливание не будет считаться нарушением? Закон это позволяет?

В Исправительном кодексе сказано, что ветеринарный персонал должен принять все меры для восстановления жизни заключенного. Каждый день голодающего обследует ветеринарный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день ситуация уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые недоедали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах царил совершенный бардак. Его принудительно кормили, но он умудрялся все это срыгивать. Он был приговорен к высшей мере наказания, но не пожелал дожидаться выполнения приговора. Уморил себя.

Голодовки мешают заключенным отстаивать свои права?

Если заключенный прав, то он и без голодовки измучает мэрию жалобами во разнообразные инстанции. Рано или поздно поедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть мэрию к выправлению обстановке это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что арестант прав. Если у тебя пить авторитет, то можно договориться все исправить за какой-то срок — в истечение трех дней, например. Меня твои наставника учили: никогда ничего не обещай арестантам, но если уж что-то пообещал, нужно делать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три короба посулить и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с иной стороны.

А бывает, что требования не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда гюйс тебе в руки, голодай.

Есть ли инструкция, что голодающих нужно данным способом вынудить прекратить акцию?

Вы ,имеете в виду запекать курицу под дверкой для запаха или карамельки подкладывать? Это просто лишено смысла, в рекомендациях точно такого нет. Когда случай громкий, администрации колонии, врачебным сотрудникам важно все длать по регламенту, чтобы не создавать себе специальных проблем.

Если заключенный не ест, то все равно в один замечательный день нужно будет лоббировать исправительное кормление. И тогда какой-нибудь ехидный корреспондент спросит этого командира колонии: «А что это вы там про карамельки говорили?».

Существуют какие-то определенные коэффициенты организма, итоги анализов, чтобы продолжить добровольное кормление?

Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется показатель массы тела. Если он ниже определенного уровня, это косвенное показание к исправительному кормлению. От этого никуда не подеваешься — трупик в колонии никому не нужен.